– А почему вы что-то у меня ищете, можно узнать?

– Просто покажи инспектору свой сейф, студент! – рявкнул на меня Галей. – Иди и покажи!

Сейчас он меня просто ненавидел.

Мидори всё ещё стояла, замерев, как мышь, и надеясь, что от приёмного отца ей не достанется, но ошиблась.

– А ты – быстро в мой кабинет! – приказал ей учитель. – Дождись там! И только сунься куда-нибудь!

Девушка сделала оскорблённый вид и, вскинув подбородок, вышла на улицу. Остальные покинули конюшню следом. Ну а Тучка оскалила зубы, презрительно на меня посмотрев.

***

Галей должен был сопровождать меня при досмотре сейфа, но по дороге к Башне Витязей его срочно вызвали на Совет Академии, а ведь был уже поздний вечер.

Как вовремя они решили отвлечь Галея на совещание.

Перед тем, как уйти, учитель отвёл меня в сторону, ухватил за плечо и веско сказал:

– На беседе говори всё, что знаешь о Ютаке и заговоре Жрецов. Расскажи, что видел, когда останавливал верхолёты Хамады на складе мороженого. За погром бомбой тебе отвечать не придётся, и за тех, кого поранил твой Демон – тоже. Никакой вины на тебе нет. Ты помог раскрыть масштабный заговор, и тебя ни в чём не обвиняют.

– А где будет эта беседа? – спросил я, всё больше хмурясь.

– В «Железном Бутоне». По требованию ректора к тебе не будут применены никакие способы допроса, никакие клятвенные бумаги. Ты просто ответишь на вопросы добровольно.

Ничего себе, «добровольно».

Холодок вновь пробежал по спине.

Галей бросил на меня тяжёлый взгляд, говорящий «Держись той линии, которую мы обсуждали», и уже собрался идти за секретарём Совета, но всё же решил напоследок добавить:

– По возвращении будешь отвечать за мою дочь.

Я разозлился.

– За что отвечать?! Я её и пальцем не тронул!

– Вот прибудешь обратно, и разберёмся со всеми твоими лишними пальцами.

Галей не стал больше ничего говорить, ну а я остался один на один с Суровым и его коллегами.

Сначала они выпроводили из комнаты недоумевающего и зевающего Лёву и только потом начали обыск. Естественно, ничего не нашли. В сейфе хранились только револьвер и коробка с желейным шаром оков.

Увидев их, Суров сощурился и буркнул:

– Понятно.

Что ему было понятно, он не пояснил.

После осмотра мне пришлось идти с ними на улицу, к верхолётной станции, чтобы отправиться в «Железный Бутон».

– Почему бы не поговорить прямо в Академии, господин Суров? – спросил я по дороге.

– Потому что вести беседу с вами буду не только я, господин Волков, – ответил инспектор.

Больше он ничего не стал пояснять, он вообще был не особо разговорчив.

На школьной станции нас ждал чёрный верхолёт с эмблемами стального бутона. Почему-то он напомнил мне катафалк. В салоне служебного тюремного транспорта я ожидал увидеть кого угодно, но только не того, кого увидел.

В одном из кресел, под конвоем трёх сотрудников «Железного Бутона», сидела Акулина Снегова. Злая и сосредоточенная. Одна её рука была пристёгнута широким наручником с соляными знаками к специальному держателю, а ноги скреплены цепью.

Увидев меня, девушка поджала губы.

Под её пристальным взглядом меня провели на другой ряд кресел, но краем глаза я всё равно видел, как она безотрывно смотрит на меня, будто ждёт, когда на моей голове вспыхнут волосы.

Поднявшись в воздух, машина устремилась в небо и быстро набрала нужную скорость для телепортации. В иллюминаторе мелькнули ночные огни города, свернули синие молнии, а уже в следующую секунду, после лёгкого толчка, машина полетела над землями Янамара.

За стеклом распростёрлись ночные поля, потом – бесконечное пустынное побережье и россыпь мелких островов.

И чем ближе мы подлетали к «Железному Бутону», тем больше во мне нарастало напряжение. Всё же я направлялся не просто на беседу, а на беседу в самую известную тюрьму Стокняжья.

А тут ещё и Акула глаз не сводит.

Получалось так, что именно мои действия привели к тому, что на почтенный Дом Снеговых пало подозрение в предательстве и связи с приграничными ниудами.

Так Акулина и пялилась на меня, пока я сам не повернул голову в её сторону и не уставился на девушку.

Она, конечно, ничего не сказала – разговаривать нам не разрешали – зато её зелёные глаза отразили странную эмоцию. То ли ненависть, то ли восторг, то ли смесь одного с другим.

Понятное дело. Не нужно быть гением, чтобы догадаться, что сейчас мы летели в «Железный Бутон» совсем в разных статусах: она – как подозреваемая; а я – как свидетель.

Насмотревшись вдоволь, Акула наконец отвернулась и перестала прожигать меня взглядом. Но лично я никакой вины перед ней не ощущал.

Меня больше волновала не Акулина и даже не «Железный Бутон», а то, что я увидел в воспоминании. Отец и его слова, которым в детстве я не придал большого значения: «Я встретил тех, кто дал мне шанс избавить наш мир от проклятия».

Это он имсо проклятием назвал, или что-то иное? И кого он встретил?

«Я нашёл то, чего так долго искал, но мне нужно ещё немного времени, чтобы завершить свой эксперимент».

Что за эксперимент? Сколько времени он длился, и когда должен был завершиться?.. Столько вопросов рождали его слова, столько догадок, одна другой страшнее и невероятнее, но я знал, что всё равно найду ответы.

Через несколько минут в иллюминаторе показался «Железный Бутон», и мою голову тут же заняли совсем другие мысли. Теперь мне стало понятно, почему тюрьма так называется…

Книга 3. Эпизод 5.

По словам Мичи, это было самое жуткое место в Стокняжье.

С высоты предстали пять скалистых островов, расположенных по кругу.

На каждом острове высилось по башне, формой, напоминающей слегка изогнутый клинок. Это и был «Железный Бутон».

Издалека здания действительно напоминали лепестки ещё не распустившегося цветка, а острые крыши вспарывали тучи над морем. Лунный свет отражался в стальной обшивке и будто лоснился. Казалось, по стенам текут слёзы.

Служебный верхолёт приземлился на площадке у башни, что была ближе всех к побережью.

Пока охрана тюрьмы проверяла салон и досматривала мою одежду, Акулина опять уставилась на меня. Она будто хотела что-то сказать, но всё время останавливала себя.

Её, прямо в цепях на ногах и в наручниках, вывели из верхолёта.

Я вышел следом.

Мне не дали особо осмотреться. Взгляд скользнул только по высоким стенам вокруг здания и частоколу из копий с молниями, сверкающих в ночи. Дальше был коридор, а лучше сказать, туннель. Тоже стальной.

Зелёный свет ламп освещал лица охранников в чёрной форме с эмблемами «Железного Бутона» – символом стального цветка. Люди стояли по периметру с трубками-метателями заклинаний, мечами и щитами.

Это были Витязи и Стражи. Десятки магов.

Мне даже показалось, что их подбирали по росту, как для парада – настолько стройными и одинаковыми выглядели ряды охраны.

Нас вёл инспектор Суров, его фуражка маячила впереди. Затем шла Акулина в сопровождении конвоя из трёх человек, а в хвосте колонны – уже я. Меня сопровождали двое помощников Сурова.

Шли в гробовой тишине.

Ни звука.

Только порой ушей достигал шум волн, бьющихся об отвесные берега, или вой ветра. А порой – бряцанье цепей на ногах Акулины.

Пройдя пару коридоров-туннелей, с десяток лестниц и площадок, мы остановились в большом зале с колоннами. Отсюда нам предстояло подняться на лифте, которых тут имелось пять штук.

Никаких подъёмников с соляными знаками, как в Башнях Академии, тут не было. Скорее всего, из-за того, что в тюрьму свозили не только магов, но и варваров, а те не могли пользоваться подъёмниками.

Суров с двумя помощниками и я вошли в лифт, а вот Акулину под конвоем оставили внизу. Девушка успела бросить на меня странный взгляд, а потом двери кабины бесшумно закрылись.